Галина Волкова - Не ходите, девки, замуж… или… ЛОШАДЬ БОЛЬШАЯ
«Опомнилась, дорогая…» – происходящее не укладывалось в голове Василисы.
– Сейчас… один момент… подожди! – успокоил гостью Михей.
Скрипнула дверь в маленькую комнату. Васька внутренне напряглась, усиленно делая вид, что крепко спит. Супруг прокрался на цыпочках и завалился рядом с ней на кровать, не снимая одежды, насквозь пропахшей вином, табачным дымом и женскими духами.
– Подвинься… пришёл твой супружеский долг! – пьяненько и противно так захохотал, больно ухватив девушку за плечо, разворачивая лицом к себе и пытаясь уложить на себя, одновременно задирая подол ночнушки.
«Ну не скотина ли он?» – от подобной наглости, у Василисы, знавшей, что в соседней комнате притаилась в ожидании развязки девица, перехватило дыхание. Тем не менее закатить скандал она не посмела.
– Отстань от меня! Не видишь, ребёнок только что заснул, не кричи – разбудишь! – шёпотом возмутилась, взглянув на беспокойно заворочавшуюся во сне Туську.
– Ну ты и… сучка! Мужу родному смеешь отказывать?! Ах так ну ладно, тогда чтоб не пикала, найдутся настоящие горячие женщины, готовые правильно ублажить мужика! – с этими словами нарочито разобиженный и вроде как ущемлённый в своих законных правах муженёк с готовностью вскочил и, по дороге зацепив детскую кроватку, поспешно выбежал из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.
К гадалке не ходи, чтобы понять – ситуация разыграна как по нотам и он осознанно спровоцировал ссору, желая оправдать себя будучи, с другой женщиной. Но ведь не под боком же у жены! Сверхнаглость, вседозволенность и распущенность подобный поступок иначе и не назовёшь. «Вот только зачем ему это понадобилось… непонятно… Раньше он не пытался отыскать себе алиби и особо скрывать свои многочисленные похождения от меня, но чтобы привести в дом другую и нагло заниматься сексом под боком у жены… такого безобразия до сей поры не наблюдалось…» – горестно размышляла, лёжа в темноте, Василиса, прислушиваясь к звукам за стенкой.
Из соседней комнаты послышался скрип раздвигаемого дивана… глухой шум от падения тел и ни с чем не сравнимый, специфический звук интимной близости, сопровождаемый вожделенными охами да ахами. Это было слишком… перебор… Васька тихохонько встала, оделась, завернула в толстое одеяло сонного ребёнка и, когда шум за стенкой затих, выждала несколько минут и крадучись прошмыгнула мимо лежащей в тесно переплетённых объятиях парочки. Накинув куртку и сунув босые ноги в сапожки, практически беззвучно выскочила из квартиры.
Быстрым шагом, прижимая к себе спящую Туську, девушка торопилась на другой конец посёлка к любимой тётушке, стараясь не привлекать к себе внимания и обходя кругами загулявшие пьяные компании. Народ заметно поредел, выплеснув бушевавшую энергию вместе с залпом хлопушек и салютов в морозный воздух, отправился по гостям – подъедать всё те же салаты, но уже с чужого стола. Под ногами хрустели пустые пачки из-под сигарет, пластиковые стаканчики, использованные картонные цилиндрики из-под хлопушек, сгоревшие бенгальские огни… Серпантин и конфетти покрывали примятый множеством ног, уставший от ночной вакханалии потревоженный снег…
Эту ночь они с Тусечкой переночевали у Таисии, которая, впустив расстроенную племянницу, не задала ни единого вопроса, догадываясь о непростых семейных отношениях в жизни племянницы…
На следующий день, ближе к обеду, Василиса боязливо возвратилась домой, опасаясь негативной реакции супруга на её внезапный уход. «Ну что за хрень такая? И в данной ситуации снова я виновата и стану оправдываться?!» – удивлялась своему поведению девушка, которой даже в голову не пришло закатить грандиозный скандал, выставив на обозрение матери мерзость поведения её любимого зятька. Она неимоверно обрадовалась, обнаружив в квартире мать с сестрёнкой, возвратившихся, как выяснилось, из гостей уже под утро. В комнате оказалось прибрано, и ничто не напоминало о ночных событиях, девицы, естественно, и след простыл. Михей выглядел редкостным паинькой с ещё влажными после душа волосами и чисто выбритым подбородком. Распространяя вокруг себя запах терпкого одеколона, муженёк скромно сидел на собранном диване и мило ворковал с тёщей. Весь невинный вид парня выражал показательную благопристойность и крайнюю обеспокоенность долгим отсутствием ненаглядной супруги с любимой дочкой.
– Василисочка, ты где была, милая? – с нежностью в голосе поинтересовался он, моментально вскакивая навстречу, стоило той переступить порог комнаты.
– Нигде. У тёти были… В гостях… – ответила довольно сухо Васька, не глядя на изменщика.
– Ребёнок больной, а она шляется невесть где! – тут же возмутилась мать, вставив свои «пять копеек».
Девушка и тут промолчала, пройдя в свою комнату с хныкающей дочкой на руках. Выпростав из одеяла, переодела Тусечку в чистую одежду и усадила играть. Позавтракать они успели у Таисии. Так же без слов прошагала на кухню, достала из сушилки большую керамическую кружку и плеснула в неё из бутылки щедрую порцию самодельного коньяка на самогоне, изготавливаемого матерью по особому рецепту. Заглянув в кружку, немного подумала, соизмеряя количество жидкости и свои возможности… заметно поколебавшись, всё же добавила ещё чуток.
Взяв напиток с собой, Василиса вернулась в большую комнату, так же ни слова не говоря, села на общий диван, демонстративно уставившись в телевизор. Ещё бы понимала, что там показывают, а то смотрела и ничего не соображала, погрузившись в свои невесёлые мысли.
– Ты что пьёшь? Чай? – подсев поближе, поинтересовалась сестрёнка, пытаясь сунуть свой любопытный нос в кружку.
– Да. Чай, – кратко и не очень любезно ответила той, поспешно отодвигая кружку в сторонку.
Всё же набравшись смелости, Васька наконец сделала глубокий выдох и, стараясь не нюхать, опустошила ёмкость в несколько глотков. Это оказался первый серьёзный глоток спиртного, не считая шампанского при получении диплома, в её жизни. Удивлённые глаза мужа – это было последнее, что девушка успела запомнить, прежде чем провалиться в темноту, словно в воздушную вату.
Пробуждение, надо сказать, случилось совсем не из приятных – лёжа на диване в позе полудохлой селёдки, она обнимала уже кем-то любезно подставленный тазик, а к горлу, подпирая спазмами в желудке, подступала тошнота. Последовавшее фонтаном извержение, принесло минутное облегчение, но чуда не случилось. Всё новые и новые мучительные позывы рвоты, казалось, выворачивали все её внутренности наружу. Голова раскалывалась просто нещадно, во рту пересохло и будто жёстким ёршиком скребло по несчастному пищеводу.
